Комментарии адвоката ЕМПП Анны Луданиной к Определению ВС РФ по делу № 302-ЭС23-10298 (2) от 24.10.2024 кас. судьбы уголовно-правовых арестов в деле о банкротстве.
В рамках уголовного дела Олег Сметанин был признан виновным в хищении 302 млн рублей у ОАО «Нижневартовскнефтегаз», где он исполнял обязанности конкурсного управляющего. Приговором суда с него был взыскан ущерб в пользу ПАО «НК «Роснефть» и наложен арест на принадлежащие ему квартиру и земельный участок. Впоследствии Сметанин был признан банкротом. Сметанин обратился в арбитражный суд с заявлением об исключении квартиры и участка из конкурсной массы как единственного пригодного для проживания жилья. Суды трех инстанций отказали, посчитав, что в силу общеобязательности приговора они не вправе исключать арестованное имущество из конкурсной массы. Верховный суд отменил эти судебные акты, указав, что принудительное исполнение судебных актов по имущественным требованиям к банкроту, включая требования о возмещении вреда от преступления, осуществляется в деле о банкротстве. Арестованное в обеспечение таких требований имущество должника включается в конкурсную массу и реализуется управляющим. Требования потерпевшего включаются в реестр и удовлетворяются по правилам закона о банкротстве. Поэтому именно арбитражный суд компетентен решать вопрос об исключении единственного жилья должника из конкурсной массы (А33-18794/2021).
Анна Луданина, адвокат АБ «ЕМПП», отметила, что позиция Верховного суда РФ в данном случае совпадает с мнением Конституционного суда РФ, который еще в далеком 2011 году указал на отсутствие какого-либо приоритета у уголовно-правового ареста над иными отраслевыми обеспечительными мерами.
Но арбитражные суды, как правило, не учитывали это при вынесении решений, не оценивали обстоятельства уголовно-процессуального ареста и не погружались в причины его применения. И в целом арест имущества в уголовном процессе был чуждым для них институтом. В результате гражданский иск в уголовном процессе, в обеспечении которого накладывается арест, и связанные с ним гражданско-правовые институты (например, исковая давность) начали жить самостоятельной и независимой от иных отраслей права жизнью. Особенно эта тенденция ощущалась в последнее время и нередко даже приводила к тому, что по одним и тем же фактическим обстоятельствам с лица взыскивали дважды (в арбитражном/гражданском процессе по обязательствам из ненадлежащего исполнения, и в уголовном — при вынесении приговора по обязательствам из причинения вреда).
По словам Анны Луданиной, хотя идея «соединенного процесса» (гражданского иска в уголовном процессе) заключалась только в том, чтобы облегчить потерпевшему доступ к возмещению вреда, раз уж обстоятельства совершения преступления все равно будут рассмотрены судом, по ее мнению, стоит только крайне положительно оценить это определение, поскольку в нем Верховный суд РФ напомнил правоприменителю, что гражданский иск в уголовном процессе — прежде всего гражданско-правовой, а не уголовно-процессуальный институт. «И, возможно, глобально данное определение свидетельствует о намерении Верховного суда РФ выровнять сложившуюся ситуацию и привести гражданский иск в уголовном процессе к единому знаменателю», — пояснила она.